Третий, к сожалению, погиб. Metro стали известны подробности резонансного «дела врачей» об отравлении детей формалином.

Сладковатый запах, который стоял в санитарной комнате Областной детской больницы №1, мама погибшего 4-летнего Вовы Рычко не забудет никогда.

– Я сама принесла своего ребенка в ванную, – Татьяна до сих пор с ужасом вспоминает тот вечер. – Ещё на кушетке сынок почувствовал себя как-то не так, но я подумала – это из-за того, что ему первый раз ставят клизму. А потом у меня запершило в горле и стало резать глаза. Я спросила: «Чем это у вас воняет?»

– Из вытяжки тянет – наверное, тараканов травят, – ответила медсестра.

Её невнимательность привела к страшной трагедии: вместо безобидного физраствора она и напарница ввели трём маленьким детям в организм яд. Спустя несколько часов малыши оказались в реанимации, один ребёнок скончался.

– Формалина вообще не должно было быть в этом отделении, – рассказал Metro замруководителя Ленинского следственного отделаСУ СКР по Свердловской области  Сергей Костылев. – Его случайно занёс на этаж глухонемой работник – вместе с канистрами с натрия хлоридом.

Как установило следствие, одна из медсестёр, Елена Бугуева, не глядя на этикетку, вылила содержимое канистры в ведро, из которого наполнила клизму. А потом позвала свою коллегу Оксану Немкину помочь. Первому мальчику, Косте Миклину,  повезло: в клизме ещё оставалось немного физраствора, и концентрация яда получилась не такой высокой. Двум другим детям медсёстры влили яд по полной. Как можно было не почувствовать убийственных запах, сегодня не понятно никому.

– Даже студенты-юристы знают, как пахнет формалин, – говорит следователь.

Можно было спасти
– После клизмы (это было в девятом часу вечера) я повела Вову в туалет, там у него появилась кровь в слюне, он сказал, что ему дерёт горло, и начал чесать шею, – вспоминает Татьяна. – Я отнесла его в палату и раздела: он был весь мокрый и уже почти не шевелился.

Мальчик умирал у матери на руках, но доктора ничего не делали.

– На мои крики о помощи дежурный врач пришёл только минут через 15, – продолжает Татьяна. – Сказал: успокойтесь, что вы истерите, может, у него такая реакция, пусть ребёнок спит. Врачи даже наругали меня, когда я дала Вове сделать два глотка с ложечки.

Мать Вовы убеждена – сына можно было спасти: когда ему через некоторое время  поставили капельницу, он почувствовал себя немного лучше – начал реагировать на мамины слова, а когда у него во второй раз взяли кровь,  пошевелил пальцами.

– После капельницы он даже подложил ручку под голову, как обычно ложился спать, а потом начал вдруг задыхаться, – вспоминает Татьяна.

Реаниматолог, в начале двенадцатого ночи проходивший мимо и заглянувший в палату, тут же крикнул коллегам: «В реанимацию!»

– Меня туда не пустили, как я ни просила, – говорит Татьяна. – В два часа пришла медсестра и сказала, что Вове стало лучше, он попросил покушать и маму. Обещали пустить к нему утром. Я не спала всю ночь, под утро вымыла палату. Только в восемь утра меня позвали в ординаторскую. Сидела куча докторов, все глядели в пол – я сразу всё поняла.

Её сына к тому времени уже несколько часов не было в живых: смерть наступила в 04.45.

Пыталась скрыть следы
– О ЧП больница сообщила сперва в Минздрав и Роспотребнадзор, только потом в прокуратуру, – рассказал Metro Сергей Костылев. – Весь наш отдел почти в полном составе тут  же выехал на место.

Вечером остатки жидкости из ведра и клизмы следователи отвезли на экспертизу.

– Эксперты молодцы – они по нашей просьбе сделали заключение всего за час, причём ночью, – вспоминает следователь. – Кстати, в том числе это помогло спасти жизнь двух детишек, находившихся в тот момент в реанимации.

Сыщики отрабатывали сразу несколько версий (в том числе вину аптек), но основные подозрения, конечно же, пали на медсестёр.

– Бугуева сперва отпиралась, но вела себя нервно и путалась в показаниях, – вспоминает следователь. – Мы отвезли её на полиграф, после которого она во всём призналась.
Оказывается, утром, уже после смерти мальчика, медсестра нашла злополучную канистру, отодрала этитку, разорвала её, спрятала в мусорный пакет и выбросила на помойку, а вместо неё наклеила этикетку от физраствора.

«Такое у нас правосудие...»
Преступление было совершено 27 февраля 2014 года, а уже 21 августа медсестёр осудили. Суд назначил им наказание по 2,3 и 2,4 месяца ограничения свободы. И той, и другой на 3 года запретили работать в медицине.

– Адвокат объяснила нам, что таков закон! – разводит руками Татьяна Рычко.

– У нас в деревне парень  украл два ведра овса – ему и то больше дали! – негодует Александр, отец погибшего Вовы. – А тут ребёнка угробили – и хоть бы хны!

По словам Александра, он 17 лет ждал сына.

– С первой женой прожил 15 лет, но завести детей не получалось, –
рассказывает Александр. – А тут Таня подарила мне здорового и крепкого парня! Да он в 4 года по полведра на одной руке носил!

В двухлетнем возрасте мальчику поставили диагноз «водянка яичка». Простейшую операцию родители откладывали два года, зимой наконец решились сделать её. Отец в больницу поехать не смог.

– Я был в рейсе – в тундре, – рассказывает Александр.   – Когда я ковырялся под машиной,  у меня вдруг схватило сердце. Впервые в жизни! А когда меня отбуксировали на базу, где есть связь, я узнал, что сына больше нет.

На суд медсёстры принесли школьные грамоты.

– Что мне до их дипломов! Если бы не они, у моего ребёнка тоже были бы грамоты! – говорит отец. – Нужно отвечать за свои поступки!

На приговоре беременная Немкина была с большим животом. После суда она уехала в родной посёлок в области рожать и воспитывать ребёнка. Бугуева же быстро нашла себя: ушла в строительную сферу, где, как стало известно Metro, нашла себе мужа.

Главврач ОДКБ №1 Сергей Боярский почти сразу после ЧП подал в отставку. Больница предложила родителям всех троих детей материальную помощь по 250 тыс. рублей. Миклины и Осинцевы деньги взяли, мама Вовы Рычко отказалась. Она готовится к новому суду – хочет наказать не только медсестёр, но и врачей, которые бездействовали и не спасли её сына, когда это можно было сделать.

Цитата
«Медсёстры попросили прощения у родителей мальчика только в суде».
Сергей Костылев, замруководителя Ленинского следственного отдела СУ СКР по Свердловской области

Эксперт
Особая категория
Преступницы пытались тщательно запутать следы, и только наше своевременное и быстрое вмешательство позволило не допустить уничтожения улик и вещдоков, раскрыть преступление и вынести приговор.
С 2012 года, когда следственному комитету передали полномочия по расследованию тяжих и особо тяжких преступлений, совершенных детьми и против детей, этой категории дел придали особое значение. У нас даже создана и действует горячая линия «Ребёнок в опасности» – она всегда доступна. Тел. (343) 297-71-60.

Илья Бердинских, руководитель Ленинского следственного отдела СУ СКР по Свердловской области