7июня – день смерти Виссариона Белинского. Надо признаться, что в отличие от многих русских интеллигентов я всегда испытывал к нему неприязнь.
Много лет тому назад попался мне том Гоголя, где один комментатор всё время цитировал Белинского. Смешным и возмутительным показался мне отзыв "неистового Виссариона" на "Старосветских помещиков". Он называет Афанасия Ивановича и Пульхерию Ивановну "пародиями на человечество", их "жизнь уродливой, карикатурной"... А потом, противореча самому себе, пишет о "неземной горести" гоголевского героя. Но ведь коли люди эти – "пародии на человечество", откуда бы взяться "неземной горести"?
А всё дело в том, что старосветские помещики, изображённые Гоголем, живут самой нормальной, человеческой жизнью... Они во весь свой долгий век никого никогда не обидели – ни жулика войта, ни согрешившую дворовую девку... И если у кого-нибудь по тем временам и была жизнь уродлива и карикатурна, то это, бесспорно, у самого Белинского. Ведь он, что называется, людей в упор не видит, непременно подавай ему "всё человечество", каковое он беспрестанно поучает.
Существует важное свидетельство о Белинском, содержится оно у Достоевского в "Дневнике писателя". Фёдор Михайлович вспоминает, что "неистовый Виссарион" в его присутствии «ругал Христа по матери», и далее пишет: "Мне даже умилительно смотреть на него, – прервал вдруг свои яростные восклицания Белинский, обращаясь к своему другу и указывая на меня, – каждый-то раз, когда я вот так помяну Христа, у него всё лицо изменяется, точно заплакать хочет... Да поверьте же, наивный вы человек, – набросился он опять на меня, – поверьте же, что ваш Христос, если бы родился в наше время, был бы самым незаметным и обыкновенным человеком; так и стушевался бы при нынешней науке и при нынешних двигателях человечества".
В 2006 году мне подарили книгу под названием "В своём углу". Автор Сергей Николаевич Дурылин (1886–1954), он был литератором и театроведом. И там я нашёл немаловажное свидетельство о "неистовом Виссарионе".
Вот цитата: "В 1839 году Белинский, – праведный Белинский, пред "многострадальной тенью" коего Некрасов просил позволения "смиренно преклонить колени", – приехав в Петербург, писал оттуда приятелю В.П. Боткину в Москву: "Славный град Питер. Софья Астафьевна собою очень интересна – с усами и бородою – словно ведьма у Макбета". Чацкий-Белинский "с корабля на бал" попадает в публичный дом, к девкам... Но ещё поразительнее, что "Письма" Белинского в издании Ляцкого испещрены целыми строками точек. Что это? Цензура постаралась вытравить вредные идеи? Да, постаралась, – как постаралась бы всякая цензура в любой стране и в любое время не пропустить в печать нестерпимую и пошлейшую похабщину, испещряющую его письма.
Точки не скрыли всей похабщины – её осталось довольно: вот так же, как о Софье Астафьевне, Белинский сообщает приятелям о своих интрижках с горничными, о своих похабных удовольствьицах, – и тут же перекидывает мост от своего "бытия" (бордель, постель) к "сознанию": <...> ...рассуждениям о будущем строе, когда женщина будет освобождена, браков не будет, чувство вполне будет свободно, семейные узы исчезнут..."
Как говорится, комментарии излишни.
Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.
