Для меня первым его романом, который я прочитала в 1980 году, стал «Архипелаг ГУЛАГ». Книжку в бумажной обложке, изданную в Париже, мне дала моя ленинградская родственница Людмила Бердикова на одну ночь, обернув в целях безопасности в плакат «Человек красив и славен трудом». Помню, как везла Солженицына от станции метро «Пионерская» к себе, на «Горьковскую», как читала залпом. Правда, тогда я из этой «запрещённой литературы» ничего толком не поняла – слишком была юной. Запомнила лишь эту обстановку конспирации. А вчера в интернет-магазине за пару движений курсором я купила книгу Веры и Андрея Толоконниковых «Надежда», посвящённую молодёжной культуре. Литература, как часть искусства, – почти единственная территория свободы и прежде, и теперь. Хотя про панк-молебен в книжке ничего нет.
Возле храма, где прошла 40-секундная акция, я была несколько дней назад. Увидела невдалеке в автобусном павильоне афишу: «Шоу монахов». В полном «когнитивном диссонансе» ринулась туда – узнать подробности, оказалось, шоу монахов Шаолиня. Эх, развели свободу, вот и лезут писателям в голову вредные мысли. Пример. Купила газету с объявлениями, с интересом изучила раздел о знакомствах и там прочитала: «Москвич, писатель, 43/175/70, без ж/п, простой, добрый, познакомится для серьёзных отношений». Там и фамилия была, но я не буду её называть. Простой, добрый, без жилплощади – это точно писатель. Хотя не исключаю, что таким образом автор просто собирает материал для нового судьбоносного произведения.
А если серьёзно (хотя одинокий писатель – куда уж серьёзнее), хочу рассказать про поэта Владимира Курмышкина. Его ищут все, кто любит поэзию, говорят, то ли ушёл в монастырь, то ли сгинул на зоне. Всего два абзаца из его стихотворения «Муза»: «Я могу её высечь плеткой, и не выйдет мне это боком. И плевать, что у них было с Гёте, и плевать, что у них было с Блоком. И когда я сижу в ночи, и по горлу она меня гладит, мир, дешёвка, тогда замолчи! Есть лишь я, и она, и тетради».
Мнение автора колонки может не совпадать с мнением редакции.
