Меня однажды журналист спросил: «Что значат ваши татуировки» (первую я сделал сто лет назад). А я говорю: «Татуировки обычно ничего не значат, потому что делаются по глубокой пьяни». Лишь последняя не была так сделана. Это крест Святого Константина на венах. Дело в том, что было несколько дней, когда я получал сообщения, что в Новороссии погибли мои близкие, знакомые, очень хорошие люди. Причём четыре человека со стороны ополченцев, два – со стороны украинской армии, с которыми у нас одна компания была. Это тяжёлые дни были для меня. Совсем непростые. Я пил кофе в одном баре на набережной Коста-Бланки , а рядом был тату-салон с мастером пиратской наружности. Я зашёл к нему и говорю: «Набей мне, испанский товарищ, на венах крест Святого Константина, в знак того, что я рашист, рашистом буду жить и умру рашистом».
Потом меня за это строго отчитал духовный отец. Но что было, то было.
Русский – это не биологическое определение (ведь сдашь кровь, а там будет 10 татар, три еврея, два немца, папуас...), русский – определение идеологическое. Мир рано или поздно входит в стадию глобальных катаклизмов, попытки доминирования одной нации над другой, из-за чего возникают локальные конфликты, общий хаос и потом мировые войны. И русский – тот, кто встаёт на защиту миропорядка, кто не даёт возможности одной нации возобладать над всеми другими, чтобы сохранить Свет Божий во всём его спектре.
В своё время я написал «Доктрину 77». Простыми словами: смысл доктрины заключался в том, что наша национальная идея – нести ответственность за весь мир. Как только мы начинаем думать о частном, пошло-эгоистичном, мы перестаём быть русскими и очень быстро деградируем.
Та идея, к которой я склоняюсь, это рашизм – слово, которым пытаются оскорбить. А что оскорбительного? Рашизм, если говорить языком рабочих окраин, это так – не Крым наш, а всё наше. Моя точка зрения ведь неоригинальная. В той или иной степени так думают все русские. Но есть и другие мнения. Вместо того чтобы рвать на атомы любой намёк на фашизм, Макаревич предлагает нам восхищаться, по сути, карателями и фашистами, потому что это азартно, потому что ты себя противопоставляешь обществу, зная, что тебя не расстреляют – не 37-й год. А это, уже извините, не настоящий рок-н-ролл, маэстро.
Я всегда был противником охоты на ведьм. Ведь любой репрессивный аппарат отличается тем, что, как только заканчиваются жертвы, которые должны быть жертвами, так называемые враги явственные, репрессивный аппарат не самораспускается, потому что сидит на зарплатах. И аппарат начинает выявлять уже врагов «неявственных», а дальше кто подвернётся.
Поэтому нужно контролировать свой гражданский порыв, чтобы он нас не скинул в бездну. Не думаю, что физическое насилие уместно. В данном случае можно выразить своё гражданское несогласие тем, что не пойти на концерт, не согласиться, не подать руки. Но это не должно носить ни агрессивной, ни хамоватой формы. Ну считает и считает. Последняя песня Макаревича («Моя страна сошла с ума») обидная, потому что он считает меня, вас и ещё 140 миллионов «говном». Я говорю ему: «Андрей, к сожалению, это моя личная трагедия. Я всю жизнь прожил, слушая твои песни, а сейчас руки не могу подать, потому что ты сделал меня, как и многих других, персонажем своей последней песни».
Человек, который находится в статусе звезды, должен осознавать, что этот статус тебе дали люди, которых ты назвал говном. Это как минимум неделикатно. Ты можешь ходить в драных джинсах, ты можешь выпивать, разные могут быть слабости у человека, но ты должен помнить, что зритель – твой работодатель, он сделал тебя таким, он делегировал тебя в шоу-бизнес, политику и так далее.
Ты раб лампы. А рабы не бузят.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
