В 2010 году, когда модернизация медицины дошла до нищей провинции, в тот роддом привезли дефибрилляторы и инкубаторы интенсивной терапии для новорождённых. Инкубаторы установили в отремонтированном отделении так, что сами неонатологи ходили и щурились от такого великолепия.
Знакомая врач с восторгом рассказывала, как несколько недель назад родились недоношенные близняшки, которые погибли бы: вес каждой – около килограмма. Но аппараты уже стояли, и – о счастье! – девочек удалось спасти. Мать отказалась от детишек. Они у неё шестые или седьмые. Без лишних угрызений совести она покинула больницу, оставив малышек в инкубаторах. И я бы забыла об этой истории, если бы не знакомая бесплодная пара.
Им было уже за 40, и половину жизни они провели вместе. Они давно стояли в очереди на усыновление и прошли все проверки с унизительным собиранием справок и общением с нашими чиновниками. Я их застала за ремонтом квартиры. Они клеили обои цвета нежного цыплячьего пуха в маленькой комнате: «У нас будут дочки!» Речь шла о тех девочках. Родители ходили к дочкам каждый день и любовались, как малышки набираются сил. Ждали, когда можно будет забрать их домой. Два работающих инкубатора, собранных где-то за пределами нашей необъятной Родины, сделали четверых человек из российской провинции счастливыми.
Другая история до сих пор разрывает моё сердце. Молодая женщина, много младше меня, поступила в роддом с кровотечением. Она донашивала своего второго малыша. Первому не исполнилось и двух лет. Врачи решили, что сделают срочное кесарево. Во время операции у матери остановилось сердце. В углу операционной стоял дефибриллятор. Но привезён он был только что, о нём просто забыли. Врачи 11 минут руками пытались прокачать её, оставив ребёнка внутри матери. В конце концов вспомнили о новой аппаратуре, запустили и ещё две минуты трясли её током. Мать спасти не удалось. Малыш погиб, так и не увидев свет. Акушер-гинеколог оказалась на скамье подсудимых, молодой врач, присутствовавший на операции, ушёл из профессии.
Я к тому, что врачи – люди. Они могут уставать, выгорать, болеть, не иметь сил, ошибаться, как все мы. Но есть такая техника, которая спасает жизни: днём, ночью, по воскресеньям и праздникам. Её уже придумали, произвели, и она продаётся. Да, придумали не в нашей стране. Но, видимо, мы были заняты чем-то более важным. К примеру, производством танков. Но её можно купить! В конце концов сохранить жизнь детям, взрослым, старикам, своему народу – обязанность любого государства. Именно для этого 61% заработанных нами денег мы и наши работодатели отдаём в казну в виде налогов.
И вот теперь объясните мне, что за инопланетяне, которые так нас ненавидят, сидят в Минпромторге? Кто похитил мозг человека, поднявшего руку над бумагой и написавшего, что теперь нам не стоит закупать те самые инкубаторы и дефибрилляторы? Тут народ всколыхнулся по поводу презервативов иностранного производства, попавших в этот список. Я вас умоляю: с презервативами будет то же самое, что и с сыром. Пока не закроют границу, качественные продукты, лекарства и предметы обихода будут привозить друзья и знакомые, которым хватило на поездку в Прибалтику, Финляндию и любую другую страну, где человеческая жизнь хоть чего-то стоит. Даже ортопедическую обувь для ребёнка можно привезти, даже ныне неугодные российскому правительству иностранные костыли. Потому что речь идёт о личном здоровье. Но никакими силами вы не сможете собрать деньги и привезти в детскую интенсивку инкубатор для своего новорождённого недоношенного ребёнка или внука. Нет вариантов прилететь в операционную с дефибриллятором, если на столе в эту секунду погибает ваш родственник.
И я скажу, что я чувствую по этому поводу: злость и ярость. И почему-то мне кажется, что я не одна.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
