Глава 49
– Присаживайся, – сказала женщина. – В ногах правды нет.
Мужик сморкнулся. Артём примерился к скамье и остался стоять, как будто от этого быстрее его бы приняли, выслушали и согласились отпустить радиста на все четыре стороны.
– Тоже думаешь, сейчас вот сразу разберутся, да? – вздохнула женщина. – Мы-то третий день тут вот так. И хорошо, может. Они тут разбираются так... что лучше б и не разбирались.
– Помолчи, – простонал мужик. – Хоть сейчас бы ты помолчи.
– Сюда дядьку передо мной не приводили? – спросил Артём у неё. – С усами такого? – он руками показал, как бессильно свисали у Умбаха усы.
– Не было. И без усов не было. Одни кукуем. Друг друга вон грызём.
Мужик отвернулся к стене и с ненавистью заковырял её ногтем.
– А ты что натворил-то?
– Ничего не творил. Дядьку вытащить надо.
– А дядька что сделал?
Артём посмотрел на её телесные колготки, все в шрамах заштопанных, на её руки – синяя кровь течёт под кожей совсем близко, распирает. Глаза из-за чёрной каймы сперва кажутся большими и страстными, как в последний раз, а на самом деле – нет, обычные. Улыбка морщинистая. Морщины усталые.
– Дядька тоже ничего. Мы с Театральной вообще. Жили и жили себе.
– И как вам там, на Театральной? Хреново, небось? – она посочувствовала.
– Нормально.
– А нам тут говорят, вы друг друга доели почти уже. Врут, что ли?
– Юлька! Ну ты не дура? – окликнул её мужик.
– Мы-то тут хорошо живём, – вспомнила Юлька. – Нам-то так, в принципе, и плевать, что у вас там, – она подумала, посомневалась. – За грибами-то подолгу стоите?
– Как – стоим?
– Ну вот в конец очереди встал. Каким номером будешь?
– Какая очередь? Деньги есть – купил.
– То есть деньги? Купоны, что ли?
– У нас тут, – вмешался мужик, – не нужны деньги никакие. У нас кто работает, тот и ест. А не как у вас на вашей Театральной. У нас трудовой человек под защитой.
– Ладно, – сказал Артём.
– Жрите сами ваши деньги, – добавил мужик.
– Ну что ты, Андрюш, напал на него? – заступилась Юлька.
– Подсадили мурло какое-то, а ты ему и титьки ещё покажи! – Андрюша харкнул под себя, но как бы и в Артёма.
– А то вдруг тебе титьки мои занадобились, – улыбнулась она мужику.
– Я не провокатор, – сообщил сам себе Артём.
– Я вообще ничего не хочу знать, – сказал Андрюша. – Это всё не моё дело.
Помолчали. Артём прислонился ухом к двери. Было тихо. Посмотрел на часы. Что там Дитмар?
Верит ему ещё? И сколько ещё согласится верить?
– Вообще, что ль, очередей нет за грибами? – спросила Юлька. – А сколько в одни руки дают?
– На сколько денег хватит. Патронов, – на всякий случай объяснил Артём.
– Дела! – восхищённо сказала Юлька. – А если вдвоём прийти?
– Что?
– Тогда обоим дадут, сколько хватит?
– Ну да.
– Зажрались, гады, – сказал Андрюша. – Ты думаешь, они чьи грибы жрут? Наши с тобой! У нас дети с голоду пухнут, а эти жируют!
– И ничего не пухнут! – испугалась Юлька. – У нас и детей-то нет.
– Я конфигурально. Образно то есть я.
Он уставился на Артёма с тоской и чувством только что совершённой непоправимой ошибки; заливаясь багровым.
– Он не говорил такого, – попросила Юля Артёма. – Хорошо?
Артём пожал плечами. Кивнул.
– За собой последи! – рявкнул Андрюша жене. – Дура! Не балаболила бы, были бы дома. А то тебя Ефимовы ничему не научили!
– Ефимовы-то ведь молчали, Андрюш, – прошептала та. – Их так взяли. Ни словечка никогда от них против... Против.
– Значит, было за что! Было, значит! – шёпотом же крикнул он. – Как это – вот так, ни с того ни с сего людей возьмут и... – он сплюнул. – И всю семью.
– Что – всю семью? – спросил Артём.
– А ничего! Что надо!
– Да я только что сказала-то? Что грибов не хватит на этот год. Что неурожай в совхозе из-за хвори... Из-за гнили белой. Голодать будем. Ну это же так все! Я ведь это не из головы взяла! А они: клевета... Эта... Пропаганда...
– Кому сказала-то? Дура ты болтливая! Дементьевой Светке сказала! Ты про Дементьевых не знаешь, что ли?
– У Дементьевых Дашка в консервном цеху стоит, она будто сама не понимает!
– Стоит и помалкивает, значит! Людей не за такое берут! Васильеву за что? Что «Господи, помилуй» перекрестилась! А Игоря вон из сто пятой за что забрали? На перекуре болтал, что на Черкизовскую люди пришли снаружи.
– Из какой снаружи? И что?
– Не из Москвы. Поверху откуда-то. Из другого, типа, города. И без химзы пришли якобы. Ну и что тут такого? В этом-то что? И ясно, что байка. Типа, всех этих иногородних до единого враз замели и тем же днём... – он чиркнул пальцем по горлу.
– Не показывай на себе! – испугалась Юлька.
– Байка, ну? Дурь ведь! Америкосы, сволочи, всё начисто нам снесли, это и дитё малое знает, что одна Москва стоит. Какой ещё город! А Игорька Зуева на следующий день выдернули. Юдин там слушал, а Юдин тоже... Пнём надо быть, чтобы при Юдине...
– Из какого города? – Артём подобрался. – Из какого города пришли? Эти, на Черкизовской?
