Metro поговорило с матерью-одиночкой из Москвы Екатериной Конновой, которую обвинили в сбыте психотропных веществ после того, как она продала пять тюбиков с препаратом, купирующим приступы эпилепсии у её 6-летнего сына Арсения
– Что произошло, почему вы продавали клизмы?
– Я продала эти лекарства 18 июня. Уголовное дело завели на следующий день. Мой ребёнок очень тяжело болен: у него огромное количество заболеваний, которые не лечатся. Помимо всего прочего есть ещё и эпилепсия: дистонические атаки, судороги. Эпиприступы нужно обязательно купировать, иначе они могут привести к летальному исходу. Для этого я Арсюхе колола диазепамосодержащий реланиум, который продаётся у нас в России. А диазепамовские клизмы я купила, пообщавшись с мамами на разных форумах (основной – это "Дети-ангелы") – у которых есть такие же дети, как у меня. Они были за пределами России, узнали и сюда привезли нам как аборигенам, что на самом деле существуют не только уколы, таблетки, но и клизмы, капли, порошки, и даже есть ещё свечки. Я решила, что лучший выход – это ректальные клизмы. Я покупала немецкие, потому что они более распространённые, но они есть и в Италии, и в Испании, и в других странах. За шесть лет эти клизмы у нас не были сертифицированы. Ничего не делается.
– Как вы их нашли?
– Я их купила, забив в поисковике по-английски "диазепам клизмы" (diasepam tube – прим. ред.). Выдаётся огромное количество сайтов, вопрос только в цене. На тот момент самый дешёвый вариант был в группе "Эпилепсия" во "Вконтакте", где я приобрела эти клизмы, а после за ненадобностью продала.
Там более 10 тысяч участников: не только мамы, но и взрослые люди, и подростки. Я искала там и увидела, что человек продаёт. Я купила 20 клизм за 20 тыс. руб. Это было перед Новым годом.
– Вы знали, что клизмы нельзя свободно продавать?
– Я не знала, что это наркотик, а о том, что это лекарство не имеет сертификата, конечно же, знала. Ведь я их покупала в группе, а не в аптеке. Я живу пять лет в аду, и если бы я знала, что это лекарство под запретом и что это уголовно наказуемо, я никогда бы этого не сделала.
– Чем хороши эти клизмы?
– Разница между уколами и клизмами огромная. На моём ребёнке не было живого места для уколов. После них он орал от боли, на купирование уходило минут десять. Это огромный промежуток, потому что за это время происходит полная парализация, в том числе дыхательной системы. Для нас это чревато смертью. С клизмами приступы купировались вначале мгновенно, но потом промежуток стал увеличиваться – стал три, четыре, пять минут. В пределах одного месяца разница по времени между уколом и клизмами практически сравнялась, я пообщалась с родителями на форуме и поняла, что нужно увеличить дозировку. Это было в январе.
В один приступ мне нужно было использовать как минимум две клизмы. Но ставить несколько клизм – это так же проблематично, как и делать уколы. Эпилепсия бывает разная. Моего ребёнка в этот момент нельзя перевернуть, ректально ввести клизму: у него каменеет всё. Нужно было покупать новые клизмы – с увеличенной дозировкой. Приступов в день у нас – от пяти до 10-20. Одна клизма по 1 тыс. руб. – на один приступ. Я их откинула, потому что не смогла их дальше покупать.
– Как вы попали на контрольную закупку?
– В той же группе я выставила клизмы на продажу. Мне написал молодой человек, я ответила, что переписываться неудобно: давайте созвонимся. Он позвонил. Я просила, чем болен ребёнок, он ответил, что его попросили близкие знакомые, а он про такие подробности не может ответить. На его страничке я увидела, что он живёт в Санкт-Петербурге. Мы встретились около станции метро "Проспект Мира". Подошёл молодой человек, я ему передала лекарства, он мне передал деньги, я их положила в сумку. Ко мне подошли оперативники, предъявили корочки, попросили пройти с ними. Был прессинг. С другой стороны, если человек продаёт наркотики, это обычные вопросы: какие наркотики я принимаю, сколько я лет колюсь, где я достаю наркотики. Это цитаты.
Мы поехали в ОВД по Мещанскому району. В ОВД на досмотре были понятые. Составили протокол, это заняло много времени. А потом меня отвезли в другое отделение, я так понимаю, основное. Там мне спокойно дали возможность высказаться. Выслушали, что я мама тяжело больного ребёнка, что в апреле про нас рассказывало НТВ. Клизмы уже были сданы на экспертизу. Телефон у меня уже разрядился, я через их телефон зашла в свой аккаунт во "Вконтакте", показала, как и о чём переписывалась.
– За сколько вы продали клизмы?
– Я продала пять клизм из расчёта 650 руб. за одну клизму (в сумме за 3250 руб. – прим. ред.). Скорее всего они бы лежали у меня до истечения срока годности в 2020 году, но у меня есть старший сын Елисей, которому исполнялось 15 лет 27 июня, и мне хотелось ему подарить что-то красивое, хорошее. Он увлекается робототехникой – что-то связанное с этим. Он участвует в соревнованиях, у него огромное количество кубков, первых мест.
– Я читала, что вы одна воспитываете мальчиков. Можно узнать, почему?
– Я никогда не была замужем, была в сожительстве. У меня было два "несостоявшихся" мужа. Первые месяцы были очень тяжёлые. Арсений же второй из двойни. Было сложное кесарево сечение. Первый из двойни, Святослав, ушёл на 14-е сутки. У меня был срыв, послеродовая депрессия. Я обвиняла всё, что можно и нельзя. Он просто не выдержал: собрал вещи и ушёл. Мы не общаемся. Как можно общаться с человеком, который тебя бросил в самую сложную минуту?
– На какие средства вы живёте?
– У Арсения пенсия, я получаю дотации по уходу за ребёнком-инвалидом, пособие как малоимущая и мать-одиночка. В сумме более 40 тысяч. Я москвичка, живу в своей квартире.
– Сколько вам лет?
– Сегодня мне исполнилось 39 лет. (Смеётся).
– Что вы можете в целом сказать о проблемах с лекарствами в России?
– В здравоохранении нашем – по телевизору, на бумаге – может быть всё хорошо, но мы ничего не получаем из того, что полагается. Есть список жизненно важных лекарств, есть лекарства, которые прописаны Арсению. За шесть лет, дай бог, чтобы я раза три-четыре их получила.
Также существуют индивидуальные закупки на основании выписок из стационаров. Они это должны закупать и нам бесплатно предоставлять. Я этого не вижу. Нам во всём, в чём можно, помогает хоспис "Дом с маяком". В мой дом каждый месяц приезжает огромная посылка. Благодаря этому я смогла уйти из больницы. Я не могла больше двух лет это сделать, потому что у меня нет оборудования, чтобы находиться дома: кислородники, отсосники, кровати… Они нам всё приобрели. Плюс это оборудование нужно постоянно чистить, менять, и расходка для него есть. Каждый месяц они нам это бесплатно предоставляют и помогают. Хоспис в среднем тратит 100-150 тысяч руб. в месяц на то, чтобы поддерживать жизнь Арсения.
