У православного священника Андрея Ткачёва – сотни тысяч подписчиков в соцсетях, его онлайн-проповеди собирают миллионы просмотров. В конце мая он представил в Петербурге новую книгу «Живое слово. Библия про наши радости и беды», встретился с читателями и дал Metro эксклюзивное интервью
Вы родились во Львове и много лет служили в Киевской епархии. Как вы относитесь к последним украинским событиям – в том числе президентским выборам?
– Я следил за этой темой в информационном поле, но устал от неё. Вообще то, что произошло – это очень логично, поскольку соответствует духу общего абсурда. Трудно представить, во что этот абсурд будет развиваться дальше. Калигула же возвёл в сенаторы коня – никто и не удивлялся, таков был уровень общей развращённости.
Скучаете по Украине?
– Нет.
На встрече с вами буквально встать было негде – столько пришло петербуржцев, почему вас здесь так любят?
– Наверное, это моя родина. Если бы мы верили в переселение душ, то я бы думал, что где-то здесь раньше жил. С самых первых дней – а это было лет тридцать назад – я в Петербург как молодой человек на свидание приезжаю, с таким же трепетом. Годы идут, а чувства остаются.
Петербургские прихожане другие?
– Как прихожане петербуржцы мне не известны, я не исповедую и не причащаю их.
В Петербурге, как в других мегаполисах, больше того, что православные называют греховностью?
– Здесь, как в любом большом городе, легче совершается путешествие из ада в рай и обратно. Но где больше греха, там и благодати больше. Однажды в Иерусалиме мы с супругой подали милостыню, а нам сказали: «Не нужно, здесь много мошенников. Тут много бога – но много и дьявола».
Что вы думаете о ситуации с Исаакиевским собором – должен ли он остаться музеем или всё же быть переданным церкви?
– Думаю, что сегодняшняя ситуация, когда в по сути музейном комплексе проходят службы, соответствует потребности дня: господь не презрен, гражданин – не обижен. Такие культовые – в двух смыслах – сооружения должны быть доступны всем, в том числе китайцам, испанцам и малазийцам, которые в них приходят с экскурсиями прямо во время богослужений. Вдохновиться высотой купола или мозаикой может только архитектор или человек с обострённым чувством прекрасного. А богослужение действует на всех, я всё время надеюсь, глядя на туристов в храмах, что кто-нибудь из них вернётся домой с зерном внутри и захочет поискать православную церковь у себя дома.
Чувство бога не стирается в таких местах?
– Чувство бога стирается скорее от привычки к богослужению, от превращения в рутину.
Есть в Петербурге храм, который ближе всего к вашему сердцу?
– Мне недавно, в последние полгода, стали особенно милы Церковь святого Пантелеимона на Пестеля и Спасо-Преображенский Собор, где рядом родился Иосиф Бродский.
Это ваш любимый поэт?
– Да, в том числе его книги мне очень помогли в трудную минуту. Вроде мёртвая бумага, а говорит тебе очень важные слова… Я потому никогда не вступаю в разговоры о Бродском – не хочу нарушать чувство интимности в моём к нему отношении.
Ваши проповеди невероятно популярны в «Одноклассниках», где основная аудитория – женщины возраста сорок плюс. Почему так происходит?
– Мне сложно ответить на этот вопрос. Когда я сижу перед камерой или записываюсь в радиостудии, то веду диалог с человеком воображаемым… Но женщина – более отзывчива и эмоциональна, ей не нужно употреблять много усилий, чтобы верить. Поклониться, принять, отдаться, служить и не изменять – как в семье, так и в церкви – вот её задача. Женщина много страдает, ей нужно утешение. А вообще я много лет подряд говорю о том, что мужчина должен присутствовать в церкви ровно столько же, сколько и женщина. Эпоха белых платочков должна пройти безвозвратно и я борюсь за мужчину в церкви. Почему всё-таки меня слушают женщины? Потому что им не хватает мужчин в храме, они измучились от того, что их мужья, отцы и сыновья до него не доходят.
Ваши официальные сообщества есть во всех соцсетях, у вас – миллионы подписчиков. Это часть современного миссионерства?
– Скорее это побочное проявление чего-то важного. На самом деле миссионерская работа должна вестись вот так, как мы с вами сидим и разговариваем. Однако бывает так, что сначала человека пробивает насквозь не живое слово, а проповедь в интернете. Соцсети заполняют те ниши, что пустуют в отсутствие живого общения с пастырем. Когда апостольство связано с писательством, ты обязательно отчасти становишься работником устного жанра.
Вас довольно много критикуют за резкие высказывания…
– Критикуют? И должны критиковать. Я никогда специально не планирую эти свои резкие эскапады, которые расцениваются как хайп или хамство. Напротив, я стараюсь максимально сдержанно себя вести, но потом… А вообще ведь правильно говорят – народ иного и не слышит. «Сказана правда – и она никого не раздражила, значит, она не сказана». Правда должна раздражать, пусть даже она – вам против шерсти и против чешуи, что больнее. Но приобретать врагов мне больно, конечно, но если я буду нравиться всем – я буду ведущим программы «В Гостях у сказки».
Вам, автору десятков книг, легко писать?
– Чаще всего – легко, лишь бы было время: если есть всего два часа – лучше и не начинать... Я могу записывать то, что говорю в проповедях, но мне всегда хочется рассказать о чём-то новом.
Митрополит Тихон Шевкунов, автор бестселлера «Несвятые Святые» для вас был примером?
– Я не стремился ему подражать. Но его пример показал, как наш народ соскучился по такому чтению. Как цистерна воды в пустыне – всё впиталось без следа.
Как вы относитесь к тому, что вас называют «Главным православным блогером»?
– Я рад, наверное, что я где-то главный. (Смеётся) Шутка! Когда-то давно я очень хотел, чтобы в телевизоре появились священники. Теперь всё это есть, значит, и я толкаю камень в нужное место. Поверьте, я для своего первенства не делал ничего: я не сижу в соцсетях, не строчу тексты, не отвечаю на критику и не хвалю подписчиков.
И комментарии не читаете?
– Только если хочу посыпать соль себе на рану, а так – месяцами не читаю. Моя милая жена говорит: «Не читай, рви себе сердце»...
Почему, к слову, в интернете почти невозможно найти ваши общие фотографии?
– Да? Это хорошо. Я не люблю обнажать эту часть своей жизни. Моя супруга – это моя половина, лучшая часть меня. И я бы не хотел давать эту пищу людям, которые съедят всё подряд…
А дети, вам бы хотелось, чтобы они тоже пошли по вашей стезе?
– Они уже тоже пишут. Что их этого выйдет – дело Божие, быть может, и Ткачёв-младший получится (Смеётся). Но качество человека не определяется его успехом в профессии, он по-другому дорог и интересен, хотя я был бы по-отцовски рад этому успеху. На самом деле, семья моим вниманием обделена, иногда даже когда я рядом: тело лежит на диване, а душа в семейных делах не присутствует. Я, конечно, стараюсь больше бывать с родными, но проблематика сохраняется.
Устаёте?
– Не критично, не так, как работники Метростроя в 30-е годы. (Улыбается).
Для вас служба в храме – это до сих пор откровение, спустя столько лет?
– Да. Без этого не было бы жизни, ничего лучше литургии на Земле не бывает.
И последний вопрос – шуточный. Вы смотрели сериал «Молодой папа»?
– Три серии. Сначала я подумал, что это жуткий стёб над католической церковью, чего я не люблю – католицизм ведь это хребет западного мира. Потом, что это гениальный апологетический фильм, а на третьей серии я перестал что-либо понимать и решил не убивать на него больше время. Сериал снят хорошо – за него не стыдно ни врагам, ни сынам церкви. Мне бы хотелось, чтобы и наши так научились снимать. Возможен ли такой сериал о православии? Рамки нужно раздвинуть для нашей же пользы, потому что если нас чуть покусают и покритикуют – это пойдёт на благо. Но одного таланта для такого фильма мало, здесь нужен гений. Однако это было бы событие в культурной жизни. И да, церковь должна влиять на культурные и общественные процессы.
А как вы относитесь к статье «За оскорбление чувств верующих», ведь «бог поругаем не бывает»?
– Ну придраться можно к чему угодно. Бог за себя, конечно, постоит, но мы тоже должны защитить то, что нам дорого.
