Чернобыльская зона отчуждения (ЧЗО), декабрь 2014-го. На замёрзшей траве лежат кости крупного животного. Что убило его, радиация? Вовсе нет!
Отматываем плёнку назад и видим – крупный олень мужественно ведёт схватку со стаей голодных волков. Многодневную лесную драму снимала фотоловушка, расположенная неподалёку. Первым душещипательные кадры оценил заместитель директора по науке Международной радиоэкологической лаборатории Сергей Гащак. С ноября 2014 года он участвует в британско-украинском проекте по изучению животных ЧЗО. Исследования завершатся в конце этого года.
УНИКАЛЬНЫЕ КАДРЫ
Все обитающие в зоне проекта звери попадают в кадр – есть, правда, среди них и неуловимые.
– Фотоловушки не всех могут запечатлеть, – рассказывает Metro Гащак. – Это касается, к примеру, летучих мышей, которые в Европе считаются редкими – гигантской вечерницы, широкоушки.
По словам эксперта, большая удача – снимки зубра, проникшего на украинскую территорию зоны из Белоруссии, и бурого медведя – он вообще редко встречается в этих местах.
К слову, в зоне отчуждения есть много животных из Красной книги Украины.
ЗВЕРЬ СМЕНИЛ ЧЕЛОВЕКА
Гащак отмечает, что уход человека из зоны способствовал распространению здесь животных, особенно тех, на которых человек охотился.
– Наибольший всплеск был в первые годы после аварии, – говорит эксперт. – Наступили «мышиные года» – человек бросил поля и зернохранилища, что спровоцировало рост численности грызунов. Соответственно, появилось много мелких хищников – лис, сов и так далее.
Со временем количество обитающих в зоне животных стабилизировалось.
МУТАНТОВ ЗДЕСЬ НЕТ
Сергей Гащак отмечает, что в последние 15–20 лет в ЧЗО осталось очень мало мест, где радиация может навредить постоянно обитающим там животным: мышам, косулям, птицам. И всё же они есть, а значит, у живущих там зверей могут возникать какие-то негативные изменения, хотя вовсе не обязательно, что это будет рак.
– Мы исследовали птиц, обитающих на наиболее загрязнённых участках, – у них было нарушение формы яиц, – рассказывает Гащак. – Но птенцы всё же вылупились.
В целом животные неплохо чувствуют себя в зоне отчуждения. Их здесь много, они размножаются. Так будет и впредь, пока человек не вздумает вернуться.
СТАЛКЕР О ЗОНЕ
Белорусский блогер Максим Мирович не раз ходил в зону отчуждения. В интервью репортёру Metro он рассказал, что мутаций не видел – за одним исключением.
– Видели ли вы какие-то мутации флоры/фауны?
– Не видел. За исключением, пожалуй, слишком длинных и больших иголок у карликовой сосны, что растёт в Припяти в парке аттракционов.
– Что вам бросилось в глаза в первую очередь?
– Обратил внимание на лес внутри периметра «Тридцатки» (Зона отчуждения вокруг ЧАЭС радиусом в 30 км. – Прим. ред.). Здесь он не такой, как вне пределов зоны – очень густой, заросший, со склонёнными до земли дугой старыми деревьями. Очень непривычно было видеть посреди такого леса остатки домов, дорог и улиц.
– Какие были показатели дозиметра?
– В тех местах, куда проводники пускают посетителей, уровни на удивление невысокие. Так, в «туристических» зонах не так много мест, где уровень превышает 200–300 мкр/час, что всего в 10–15 раз выше нормы. Для кратковременного пребывания такие уровни безопасны – опасными считаются уровни, превышающие норму в сотни и тысячи раз. Средний фон в Припяти – около 80 мкр/час, на смотровой площадке у Саркофага – около 400 в тихую погоду, а в случае если ветер дует со стороны Саркофага – 600–700.
(Полное интервью Максима Мировича читайте на сайте)
