Прославленный голкипер рассказал истории, связанные с клубом, которые едва ли найдёшь в справочниках и энциклопедиях
Старостины и Берия
Раньше не существовало столько книг о футболе, сколько сейчас. Об истории клуба мы узнавали от основателя спортивного общества "Спартак" Николая Старостина (несколько десятилетий он работал начальником команды. – Прим. ред.). По его словам, были очень долгие раздумья, как назвать клуб. В итоге выбрали имя римского раба-гладиатора, который в I веке до нашей эры собрал войска из других рабов и боролся против тирании. Мы, спартаковцы, тоже должны были показывать, что вышли из народа, из низов.
Ещё Николай Петрович рассказывал про Берию. Тот был сумасшедшим болельщиком "Динамо" и хотел, чтобы братья Старостины играли за эту команду. В отместку за верность "Спартаку" в 1942 году они были репрессированы по сфабрикованному абсурдному обвинению – якобы способствовали подходу немцев к Москве и готовили для них склады с какой-то продукцией.
Мы слушали патриарха нашего футбола разинув рты. А вот про тюрьму он рассказывать не любил.
Вообще, из четырёх братьев Старостиных мы знали только двоих – Николая Петровича и Андрея Петровича. Это были две абсолютные противоположности: первый – вдумчивый, долго взвешивающий каждое слово, второй – невероятно обаятельный мужик, весельчак, любитель бомонда, цыган. Как-то в Латинской Америке под впечатлением от слишком "сексуального" фильма он забыл в кино чемоданчик с деньгами и документами всей команды. На счастье Андрея Петровича, его никто не успел утащить.
Пятиметровый списанный "форд"
Николай Осянин.
РИА Новости
Фото:
Если ты был игроком "Спартака" и вдобавок выступал за сборную СССР, тебе полагались квартира, машина и другие блага. Сперва давали "однушку", женился – получи "двушку", имеешь серьёзные заслуги – полагается трёхкомнатная.
Когда я пришёл в "Спартак", Николай Петрович Старостин спросил:
– Какие ваши условия?
– Никаких! – ответил я.
У меня тогда всё уже было: новая 24-я модель "Волги", шикарная квартира, месячная ставка в сборной – 200 рублей. Но одну просьбу я всё же озвучил.
У меня оставалась мечта – иномарка. Очень уж я любил красивые машины. Знал, что в УпДК – Управлении по обслуживанию дипкорпуса – регулярно списывают старые автомобили. В основном там уже хлам, но попадаются и приличные варианты.
Старостин засмеялся:
– Министр торговли Москвы Трегубов – спартаковский болельщик. Пойдём к нему и попросим.
Это был ноябрь 1968 года. К министру мы пробились лишь в ноябре 1969-го! Мне выписали пятиметровый Ford Thunderbird. Белый, "автомат", 360 лошадей, перламутровый руль, салон отделан красной кожей! Но двигатель не работал. В общем, забрал я сломанную машину и на прицепе притащил её на техстанцию на ВДНХ. Там её чинили полтора месяца. Ой как же я потом летал на этой машине!
Но главное, что я получил в "Спартаке", – духовное удовлетворение. С детства мечтал играть там, много слышал о спартаковских звёздах – Никите Симоняне, Игоре Нетто, Сергее Сальникове. Эта команда стала для меня родным домом, хотя раньше я 8 лет отдал "Торпедо".
В то время на всю страну гремело киевское "Динамо". Три сезона подряд, с 1966 по 1968 год, оно выигрывало чемпионат Советского Союза. В 1969-м киевляне были очень злы на нас за поражение в первом круге в Москве. Но благодаря голу Николая Осянина мы прихлопнули их и в гостях. Так "Спартак" впервые за 7 лет стал чемпионом СССР.
Договорной поединок в Одессе
Никита Симонян | тасс.
"Спартак" не играл "договорняки". Но один матч при мне ребята продали. Это была встреча с "Черноморцем" на финише чемпионата-1970. Одесситы боролись за спасение от вылета, а мы вне зависимости от результата оставались на третьем месте.
Одесситы молодцы. Чтобы вывести соперника из строя, они творили "чудеса". Присылали девочек прямо к номерам гостиницы, где жила команда гостей. Дверь открыл – перед тобой красотка. Пальто или плащ распахивает – голая! А девки были все как на подбор!
Но я-то про эту уловку знал. Когда в 11 вечера в дверь постучали, меня разобрал смех. Говорю: "Дорогая моя, приходи завтра, после игры". Она снова принялась стучать, но я так и не открыл.
Выходим на матч. Наши всё время пропускают через центр поля игроков "Черноморца". Один промахнулся, второй... Я что-то заподозрил, но всё равно понять не могу. В конце первого тайма в прыжке забираю мяч у нашего нападающего Виктора Евлентьева. А тот вдруг орёт благим матом на весь стадион: "Что же ты, бл…, Анзор, берёшь и берёшь?! Тебе разве не сказали, что надо пропустить?!"
Перерыв. Мы вместе с нашим защитником Женей Ловчевым подходим к Симоняну (главному тренеру "Спартака". – Прим. ред.): "Никита Палыч, что ж такое творится?" Тот зовёт Старостина. Николай Петрович, как обычно, снимает очки, платком протирает: "Да не может быть". При этом никому в раздевалке не сделали ни одного замечания.
Выходим на второй тайм, я уже злой. На последних минутах нам всё же забивают, проигрываем – 0:1. Возвращаемся в раздевалку. Все убитые. И тут кто-то очень громко говорит: "Вы, пи…сы, хоть бы поделились деньгами!"
После этой истории я стал подумывать о том, чтобы закончить играть. Для меня это было убийство. Кстати, "Черноморцу" той победы не хватило, они вылетели в первую лигу.
Высоцкий – болельщик "красно-белых"
Владимир Высоцкий.
РИА Новости
Фото:
Большинство актёров в нашу эпоху болели либо за "Торпедо", либо за "Спартак". Торпедовцы зачаровывали своей красотой: там все футболисты были высокие, статные! Что касается "Спартака", Андрей Петрович Старостин близко знал знаменитых творческих людей, их семьи. Возможно, потому бомонд в основном и переживал за "красно-белых".
Если мы в ресторане встречали артистов, они всегда с удовольствием к нам подходили, а мы как избалованные богатые мальчики готовы были угощать налево-направо: всем шампанского, водки! Очень многие актёры спивались – так же, как и футболисты, не способные справиться с тем добром, которое сыпалось на голову благодаря их таланту.
Мы были в хороших отношениях с Высоцким, часто сидели с ним в ресторане Дома кино. Но особенно он любил Гилю (нападающего "Спартака" Галимзяна Хусаинова. – Прим. ред.). Тот постоянно травил анекдоты и так зажигательно хохотал, что заражал своим настроением Володю, который, даже будучи не в духе, начинал улыбаться. О себе он не рассказывал, наоборот, спрашивал про футбол. Тогда Высоцкий для нас был не такой уж и великий. А вот мы считали себя великими. (Смеётся.)
Слышал высказывания, что Володя нажирался до чёртиков. Ни фига! По крайней мере, я ни разу этого не видел. Пригубил шампанское – на этом всё и заканчивалось. И он всегда был один, без жены. Когда из Парижа прилетала Марина Влади, его уже невозможно было поймать.
Есть мнение, что Высоцкий болел за ЦСКА. Но послушайте, если он пел "Чуть помедленнее, кони", это не значит, что он поддерживал армейцев. Могу смело заявить, что Володя болел только за "Спартак"! Не зря же он так Гилю любил.
